Плутония (Художник Г. Никольский) - Страница 11

«Полярная звезда» должна была устроить возле пирамиды склад, оставив в нем запас провианта, топлива и одежды на несколько месяцев, чтобы экспедиция, не застав почему-либо судно в этом месте, могла расположиться здесь на зимовку.

Санная экспедиция должна была идти прямым путем на север в течение шести или восьми недель и затем возвращаться на юг по возможности другим путем, но стараясь выйти опять к мысу Труханова. Чтобы облегчить свой груз и обеспечить себе возвращение, она должна была оставлять, приблизительно через каждые пятьдесят километров, склады провианта на три дня и сведения о направлении своего пути, на случай поисков по ее следам.

Наутро «Полярная звезда», разукрасившаяся флагами, провожала салютом из обеих пушек отъезжавшую санную экспедицию. При прощании Труханов передал Каштанову запечатанный пакет и сказал:

— Если вы очутитесь во время путешествия по Земле Нансена в безвыходном положении или будете в недоумении и не в состоянии объяснить себе то, что вы увидите вокруг себя, не будете знать, что предпринять дальше, вскройте этот пакет. Может быть, его содержимое поможет вам принять соответствующее решение. Но без крайности — прошу вас — не вскрывайте пакета. Если все пойдет более или менее гладко, нормально, то в моих указаниях никакой надобности не будет, и они могут показаться даже совершенно необоснованными.

После дружеских рукопожатий на поверхности ледяного барьера, куда экспедицию провожал почти весь экипаж, три тяжело нагруженные нарты, запряженные каждая восемью собаками, и шесть человек двинулись на север. Шесть запасных собак бежали рядом.

ЧЕРЕЗ ХРЕБЕТ РУССКИЙ

Путь экспедиции в глубь Земли Нансена продолжался в течение двух дней по снежной равнине, которая слабо поднималась к северу и не представляла препятствий для быстрого передвижения; трещины во льду встречались редко и большей частью были забиты снегом. Погода стояла пасмурная, и с юга с попутным ветром ползли густые тучи, сыпавшие по временам снегом и скрывавшие даль. Люди и собаки постепенно втягивались в работу. Впереди всех шел Боровой, пробуя своей палкой снег, чтобы своевременно обнаружить трещины, и наблюдая компас, чтобы держаться нужного направления. Макшеев, Папочкин и Иголкин шли каждый возле своей нарты, руководя ходом собак. Громеко бежал немного в стороне, но близко, чтобы помогать той парте, которая застревала, а Каштанов замыкал шествие также с компасом в руках, производя маршрутную съемку. На хвосте последней нарты был прикреплен одометр — легкое колесо, соединенное со счетчиком, отмечавшим пройденное расстояние, почему эту нарту нужно было особенно оберегать от повреждений.

Все путешественники были одеты в одинаковые полярные костюмы. На каждом была чукотская кухлянка — меховая рубашка, мехом внутрь, с капором для головы. На случаи холода на нартах имелись еще другие кухлянки, которые можно было надеть поверх первых, но уже мехом наружу; теперь, ввиду летнего времени, достаточно было одной, да и ту в случае дождя следовало заменять шерстяной вязаной курткой, так как одежда из оленьего меха боится подмочки. Ноги были одеты в меховые же шаровары, также мехом внутрь, я меховые мягкие торбасы — сапоги. В случае особенного тепла можно было заменить всю меховую одежду шерстяной, имевшейся в запасе.

Все шли на лыжах с палками в руках. Равнина была покрыта рядами застругов — выбоин и выпуклостей, созданных зимними пургами и только отчасти смягченных оттепелью. Они больше затрудняли движение, чем трещины, встречавшиеся не очень часто. Макшеев развлекал всех разговорами с собаками своей нарты, которых он наделил характерными именами; головная собака, крупная, черная, получила имя «Генерал». Для ночлега расставляли юрту облегченного типа с легким и прочным остовом из бамбука; в ней раскладывали по кругу вдоль стенок спальные мешки, в середине ставили спиртовую печь для варки пищи, к перекладине наверху подвешивали фонарь. Собак привязывали к нартам вокруг юрты. В конце второго дня пути, отшагав пятьдесят пять километров от места высадки, устроили первый склад провианта для обратного пути, отметив его пирамидкой из снежных глыб с красным флагом на верхушке.

На третий день подъем по снежной равнине сделался более заметным и появилось больше трещин, которые замедляли движение, — приходилось идти осторожнее, прощупывая снег, чтобы не провалиться через топкий слой его, скрывающий трещину. Вечером обнаружили признаки близкой перемены местности.

На севере тучи расходились, разгоняемые ветром, и между их серыми клочьями и массами то показывались, то исчезали довольно высокие горы, которые тянулись длинной цепью по всему горизонту. На общем белоснежном фоне этих гор чернели скалистые отроги. Незаходящее солнце катилось над самым гребнем хребта, тускло светя сквозь пелену туч и окрашивая их в красноватый цвет. Снеговая равнина на переднем плане покрылась пятнами и полосами, отраженными от неба, синеватого, лиловатого и розового цвета. Общая картина снеговой пустыни и таинственного хребта, который впервые предстал перед глазами людей, была поразительна.

Подъем на этот хребет, названный Русским, продолжался три дня вследствие сильных трещин льда; путь шел по одной из поперечных долин между скалистыми отрогами.

Ледяной поток, то есть ледник, спускавшийся по долине южного склона хребта, имел до одного километра в ширину и с обеих сторон был окаймлен довольно крутыми темными скалистыми откосами, чередовавшимися с более пологими склонами, глубоко покрытыми снегом. Первые были усыпаны крупными и мелкими обломками базальта и кое-где, в защищенных местах, представляли миниатюрные лужайки с полярной растительностью. Каштанов по дороге осматривал утесы, а Громеко собирал растения. Для Папочкина поживы почти не было; за целый день он набрал только несколько насекомых — полумертвых на снегу или живых на лужайках.